Мать и дочь, пропавшие с разницей в год. Что случилось с Корриной Малиносски и Аннетт Сейгерс?

Коррина и Аннетт. Две души, чьи жизни оборвались где-то в тени плантации Маунт-Холли. О них мало что известно до того рокового момента.Коррина и её брат Леон рано остались без матери, а отец особо не интересовался их судьбой. Они держались друг за друга, как могли. Коррина, несмотря на все трудности, оставалась светлым человеком — доброй, открытой, с огромной любовью к детям.

В 1978 году её жизнь круто изменилась. Ей было всего шестнадцать, когда она узнала, что ждёт ребёнка. Кто отец? Она молчала. Аннетт родилась, и Коррина растила её одна, опираясь лишь на помощь своего брата и его жены Сэнди. Молодая мама справлялась как могла, пока в 1981 году не встретила его — Стивена Малиносски. Ему было тридцать два, он только уволился из армии и скитался по стране, перебиваясь случайными подработками. Их пути пересеклись на карнавале — банальная, но судьбоносная встреча. Полгода спустя, 16 октября 1981 года, они поженились в Техасе. Согласитесь, это же логично — когда жизнь швыряет тебя из стороны в сторону, хочется хоть какой-то стабильности.

Вскоре семья перебралась в Южную Каролину. Стивен устроился смотрителем на плантации Маунт-Холли в округе Беркли — 2 428 гектаров лесов и болот, всего в 48 километрах от Чарльстона. Место глухое, уединённое. Коррина нашла работу в магазине Oasis в соседнем Сомерсвилле. Жизнь вроде бы налаживалась: в том же году у них родился сын Томас, а в 1984-м — ещё один, Джеймс. С виду всё тихо, мирно, почти идиллия. Но вы ведь знаете, как бывает: за фасадом спокойствия частенько скрывается буря.

Аннетт росла умной, доброй девочкой. Учителя и одноклассники её обожали. Но один из преподавателей в шестом классе позже признался: что-то в ней его настораживало. Она выглядела подавленной, будто носила в себе какой-то груз. И, как оказалось, он был прав.

Коррина Малиносски и Аннетт Сейгерс

Дома у Малиносски всё рушилось. Брак Коррины и Стивена давно превратился в кошмар. Леон рассказывал: Стивен пил, баловался запрещёнными веществами, а ссоры стали привычным делом. Он не раз поднимал на Коррину руку. Брат уговаривал её уйти, предлагал помощь — он с Сэнди были готовы забрать её с детьми. Но Коррина оставалась. Почему? Может, боялась, а может, надеялась, что всё наладится.

А потом она пропала. Это случилось вечером 21 ноября 1987 года. Очередная ссора — на этот раз из-за пьянства Стивена — заставила её выйти из дома. Он потом говорил: она просто села в машину и уехала покататься. Выехала с плантации около одиннадцати вечера, направилась к шоссе 52. И всё. Домой она не вернулась. Коррина оставила за собой только вопросы — и ни единой подсказки.

На следующее утро, 22 ноября 1987 года, Коррина не вышла на работу в магазин Oasis. Для неё это было совсем не похоже. Она не из тех, кто пропадает без причины. Начальник, Брюс Кларксон, сразу почуял неладное. Решил проверить — вдруг машина сломалась? Поехал к её дому, но вместо ответов нашёл только её запертый автомобиль у ворот плантации. Никого внутри. Утренняя роса покрыла стекла тонким слоем — ясно, что машина простояла там всю ночь. Странно, да? Если она уехала «покататься», почему бросила машину вот так, на виду?

В тот же день Стивен заявил в полицию о пропаже жены. Позвонил Леону, брату Коррины, рассказал, что она ушла после ссоры. Полиция приехала, обшарила плантацию и окрестности. Леса, болота, шоссе 52 — всё без толку. Ни следов, ни намёков. Ничего, что могло бы подсказать, куда она делась. Ни сумки, ни ключа, ни клочка одежды. Просто пустота.

А ведь бросить всё и уйти — это совсем не про Коррину. Она обожала своих детей. Оставить их? Да ни за что! Родные в один голос твердили: она бы никогда не сбежала от Аннетт, Томаса и Джеймса. Но если её забрали силой, то как? Почему никто ничего не заметил? Плантация — место тихое, но не мёртвое. Кто-то же должен был что-то видеть, слышать? А может, и видел, но молчал.

Стивен согласился на детектор лжи. Прошёл проверку. Результаты? Мутные, ничего конкретного. Ни да, ни нет. Как будто он и сам не знал, что говорить. Расследование забуксовало. Казалось, история Коррины так и останется висеть в воздухе, без начала и конца. Но через одиннадцать месяцев тишину разорвало новое исчезновение — ещё более странное и пугающее.

4 октября 1988 года Аннетт, одиннадцатилетняя дочка Коррины, как обычно, пошла на автобусную остановку на шоссе 52. Рядом с ней крутился её верный пёс — такой же молчаливый спутник. Около семи утра водитель школьного автобуса заметил её издали. Девочка стояла и ждала на обычном месте. Он остановился по другую сторону железнодорожных путей, чтобы забрать очередных пассажиров, а через двадцать минут подъехал к остановке. И что? Аннетт исчезла. Ни следа, ни шороха. Как будто её и не было.

Место не сказать чтобы людное, но и не глухомань. Кто-то же должен был заметить, если бы она садилась в машину или уходила пешком? Но нет — ни единого свидетеля. Она словно растворилась в утреннем тумане. Как же быстро может пропасть человек. Вот так: стояла, ждала — и нет её.

Стивен не сразу спохватился. Ждал, пока Аннетт вернётся из школы. Часы шли, девочка не появлялась. Только к четырём дня он заподозрил неладное. Позвонил в школу — и обомлел: Аннетт туда вообще не приходила. Тогда он рванул к остановке. Там, в маленьком деревянном укрытии, которое он сам смастерил для дочки, чтобы она могла прятаться от непогоды, лежала записка. Смятый листок из школьной тетради, текст написан наспех, с зачёркнутыми словами. И вот что там было: «Папа, мама вернулась. Мне нужно уйти с ней. Передай мальчикам, что я очень их люблю, и целую. И тебя тоже. С любовью, Аннет».

Серьёзно? Коррина вернулась? После почти года тишины? Записка выглядела как что-то из фильма — слишком странно, слишком неожиданно. Но если это правда, то где они теперь? Вопросы закружились в голове, как осенние листья на ветру, но ответов не было. Только этот листок — единственная ниточка, тонкая и зыбкая, как паутина.

В 16:15 того же дня, 4 октября 1988 года, Стивен ворвался в полицейский участок. Сообщил об исчезновении Аннетт и сунул в руки следователям ту самую записку. Эксперты быстро разобрались: почерк был её, точно. Но вот загвоздка — добровольно она писала или кто-то заставил? Это осталось тайной. Чернила не выдали ни страха, ни спешки, а бумага молчала.

К поискам подключили всех, кого только можно было. Следователи, волонтёры, кинологи с собаками рыскали по плантации. Обыскивали леса, болота, заглядывали под каждый куст. Вертолёты гудели над головой, прочесывая 2 428 гектаров сверху. Но ничего. Ни Аннетт, ни её пса — он тоже растворился, будто его и не существовало. С того дня о девочке не приходило ни весточки. Ни звука, ни следа. Как будто земля разверзлась и проглотила её.

К этому времени в деле вырисовывалась жуткая картина. Две пропажи — мать и дочь. Разница в год. Одна семья, одно место. Сначала Коррина ушла в ночь 21 ноября 1987-го, теперь Аннетт исчезла утром 4 октября 1988-го. Совпадение? Слишком уж мрачное, чтобы поверить в случайность.

Следователи ломали голову над версиями. Первая казалась почти нелепой: Коррина и Аннетт стали жертвами разных людей, в разное время, но почти в одной точке. Теоретически возможно, но вероятность — как выиграть в лотерею дважды подряд. Да и улик не было: ни следов борьбы, ни свидетелей. А записка Аннетт? Она намекала, что Коррина могла быть жива. Может, сбежала, а потом вернулась за дочкой? Звучало безумно, но исключать не стали.

Потом возникла мысль о серийном преступнике. В округе и правда пропадали люди. Взять хотя бы случай 3 апреля 1987 года: Линда Макорд, Сара Бойд и её малышка Кимберли ехали с концерта в Дорчестере, всего в 32 километрах от Маунт-Холли, и сгинули без следа. Может, кто-то охотился в этих краях? Но если так, почему он выбрал именно мать и дочь из одной семьи? И почему никто ничего не видел, особенно с Аннетт, которая пропала средь бела дня? Слишком много «почему».

Некоторые шептались: а что, если Стивен приложил руку к исчезновению Коррины, а Аннетт потом забрал кто-то другой? Но поверить в такое было ещё сложнее.

Оставалась ещё одна версия, чуть светлее. Что, если Коррина действительно сбежала? Устала от скандалов, от рукоприкладства Стивена, от всей этой грязи. А потом, через год, вернулась за Аннетт. Записка вроде бы подтверждала это: «Папа, мама вернулась. Мне нужно уйти с ней». Если девочка написала её сама, без принуждения, то, может, они обе просто уехали куда-то, где их никто не найдёт? Эта мысль грела душу. Хотелось верить, что они живы, где-то там, вдали от плантации. Но чем дольше следователи копали, тем больше трещин находили в этой надежде.

Но вот в чём загвоздка: если Коррина сбежала, почему бросила машину? Это же был её билет на свободу — завела мотор и уехала в закат. Да, можно было предположить, что она боялась погони от Стивена. Может, решила уйти пешком или поймать попутку. Или кто-то ждал её у дороги? Только никто из друзей и родных не слышал о таких планах. Никто не признался, что помогал ей скрыться — ни тогда, ни спустя годы.

А ещё странно: почему Коррина ни разу не дала о себе знать? Даже если боялась Стивена, могла бы шепнуть брату или Сэнди: «Я в порядке, не ищите». Она ведь всегда держала связь с близкими — звонила, болтала, делилась новостями. Леон и Сэнди клялись: Коррина не из тех, кто молчит месяцами. Если она ушла по своей воле, что заставило её оборвать все ниточки?

И ещё один вопрос не давал покоя. Допустим, она вернулась за Аннетт 4 октября 1988 года. Но почему не забрала сыновей? Томас и Джеймс были совсем малышами — в 1988-м им было шесть и четыре. Матери обычно не бросают детей, а уж тем более не возвращаются только за одним. Конечно, можно было сказать: Аннетт проще забрать. Стивен не был её родным отцом, юридически он не имел на неё прав. А мальчики всегда были под присмотром. Аннетт же каждый день ходила на остановку одна — идеальный момент, чтобы незаметно увезти её. Но всё равно: почему потом ни следа, ни весточки?

Следователи проверяли всё, что могли. Социальные номера, больничные записи, школьные списки — хоть какой-то намёк на Коррину и Аннетт. Ничего. Годы шли, а они словно растворились. Чем глубже копали, тем меньше верили в счастливый исход.

И всё чаще в голове всплывала другая мысль — мрачная, но настойчивая. А что, если Стивен Малиносски знал больше, чем говорил? Что, если он не просто последний, кто видел Коррину, но и тот, кто оборвал её путь? Он ведь был единственным свидетелем той ночи 21 ноября 1987 года. Только с его слова следователям было ивзестно, что они поссорились, она ушла, села в машину и уехала. Никто не мог подтвердить его слова. Или опровергнуть.

Но вот что интересно: его рассказы путались. Полиции он твердил одно — после ссоры Коррина вышла из дома, и он больше её не видел. А Леону наплёл другое: якобы она доехала до ворот плантации, вышла из машины и пересела в другую машину, что ждала у дороги. Леон передал это полиции, и следователи сразу насторожились. Дом смотрителя стоял в полутора километрах от ворот, дорога виляла через лес. Увидеть въезд оттуда? Нереально. Так откуда Стивен это взял? Позже он отступился: мол, ничего такого не говорил, Леон всё придумал. Согласитесь, это же логично — запутаться, когда врёшь?

Если он и правда был замешан в исчезновении Коррины, оставалась проблема — Аннетт. Ей было одиннадцать, когда мать пропала. Достаточно взрослая, чтобы что-то заметить, услышать, запомнить. Может, она стала опасной для Стивена? Может, знала то, что он хотел скрыть?

Если Стивен и правда был виновен, записка Аннетт от 4 октября 1988 года приобретала совсем другой смысл. А что, если он заставил её написать ту самую записку? Может, это был его ход — замаскировать пропажу девочки, спрятать правду за её же почерком? А потом он избавился от неё, чтобы замести следы. Жуткая мысль, но она не отпускала.

Только вот почему он не сыграл на этом? Не бросился к телефону, не закричал Леону: «Коррина жива, она забрала Аннетт!»? Если бы он хотел отвести подозрения, это был бы золотой шанс. Вместо этого он молчал. Спокойствие Стивена поражало даже следователей. Ни слёз, ни паники — будто ему было всё равно. Он прошёл детектор лжи ещё раз, но результаты опять оказались неоднозначными.

А через три месяца после исчезновения Аннетт он собрал вещи, взял сыновей и уехал. Во Флориду. Навсегда. Стивен не остался помогать следствию, не искал дочь, не цеплялся за надежду. Просто ушёл.

Но перед этим случилось кое-что странное. Через две недели после пропажи Коррины, в декабре 1987-го, её отец и сводная сестра Шерил приехали в Южную Каролину. Хотели навестить детей, поддержать их. Пока они были в доме, Аннетт вдруг потянула Шерил за руку. Сказала, что хочет показать ей что-то на чердаке. Упорно звала наверх, будто это было важно. Но Стивен вмешался. Жёстко пресёк это и не позволил Шерил подняться на чердак вместе с Аннетт. Почему? Что там было такого секретного?

Леон потом годами гадали: что Аннетт хотела показать? Просто детская блажь или крик о помощи? Может, она знала что-то о судьбе матери и пыталась рассказать? А Стивен это заметил и заткнул ей рот — сначала запретом, а через год, возможно, и навсегда. 

Позже Стивен заявил следователям: «Я на чердак никогда не лазил, понятия не имею, что там».

А потом, в январе 1989-го, он уехал с Томасом и Джеймсом. Только во Флориде он не стал строить новую жизнь с сыновьями. Он их бросил. Оставил у соседей, как ненужный багаж, и исчез. Томасу было шесть, Джеймсу — четыре. Их забрали в приёмную семью, а Стивен растворился в неизвестности.

И это был не первый раз, когда он так поступал. Оказалось, до Коррины у него уже была семья — жена и дочь. Он ушёл от них ещё до рождения ребёнка, а потом врал знакомым, что с ними «случилось несчастье». Но это была ложь. А с Корриной и Аннетт история повторилась — только мрачнее, запутаннее.

Томас и Джеймс Малиносски выросли без матери и сестры. Их детство прошло в приёмной семье, но вопросы остались. Повзрослев, они начали искать правду. В глубине души оба чувствовали: ответ где-то рядом. Может, под землёй плантации Маунт-Холли. А может, в словах того, кто так и не заговорил.

Стивен же после всего этого жил дальше. Уехал во Флориду, завёл новую семью, новых детей. Прошлое его словно не касалось. Ни тени тревоги, ни намёка на сожаление. Большинство, кто копался в этом деле, сходились на одном: он знал больше, чем говорил. Может, даже всё. Но улик, чтобы прижать его, не хватило. Никто не арестовал его, не осудил. Коррина и Аннетт исчезли, а он просто шагнул дальше, будто их никогда и не было.

Годы текли. Дело пылилось в архивах, полиция давно махнула рукой. Но в 2018 году что-то сдвинулось. Лейтенант Кокинда и детектив Льюис из округа Беркли взялись за старые нераскрытые случаи. История Коррины и Аннетт попала в их список одной из первых. Они засели за бумаги, потратили сотни часов, перебирая детали, читая протоколы, опрашивая тех, кто ещё помнил. Это стало для них больше чем работой — почти долгом.

Оба понимали: шансов найти Коррину и Аннетт живыми почти не осталось. Слишком много лет прошло — больше трёх десятков. Слишком много вопросов повисло в воздухе. Но бросить они не могли. Копали дальше, цеплялись за каждую мелочь. И чем глубже вникали, тем сильнее убеждались: мать и дочь, скорее всего, никуда не уезжали, а остались там, на плантации. Лейтенант Кокинда позже говорил в интервью: «За столько лет не появилось ни единого свидетельства, что они живы». И добавлял: «Мы не нашли ничего, что указывало бы на то, что они могли сбежать. Поэтому мы рассматриваем это как дело об убийстве».

Они перевернули старые записи, заново прошлись по следам. Каждое слово, каждая дата — всё проверяли. И с каждым шагом становилось яснее: разгадка, если она и была, лежала где-то среди тех 2 428 гектаров плантации. Но где именно? Это было как искать иголку в стоге сена — только стог размером пару тысяч гектаров.

Следователи решили сосредоточиться на плантации. Это огромная территория, но даже там можно было что-то найти, если знать, где искать. В 2019 году Кокинда и Льюис объединили силы с учёными из Колледжа Чарльстона. Те помогли разработать план: анализировали почву, изучали карты, использовали дроны и георадары. Хотели сузить зону поисков хотя бы до 40–80 гектаров. То, что в 80-х казалось невозможным, теперь выглядело реальным. Технологии давали шанс.

Но самая странная находка ждала их в старых документах. Оказалось, что в 90-х годах на плантации осушали один из прудов. Тогдашний смотритель наткнулся на свёрнутый ковер, обмотанный электрическим шнуром. Нашёл и сразу сообщил в полицию. Только вот никто не связал это с делом Коррины и Аннетт. Ковер не проверили, улик не искали. В итоге его просто выбросили. Когда Кокинда и Льюис наткнулись на эту запись, у них волосы встали дыбом. А что, если это был ключ? Они кинулись проверять пруд заново, но годы сделали своё дело — там уже ничего не осталось.

След обрывался. После 2019 года новостей по делу больше не приходило. Но Кокинда и Льюис не сдаются. Они продолжают искать, цепляясь за любую мелочь. Они Надеятся, что правда рано или поздно всплывёт — как тот ковер из воды, только на этот раз её не выбросят.

А семья Коррины ждёт. 35 лет — это целая жизнь. 35 лет неизвестности, вопросов без ответов, попыток понять, что случилось. Леон Сейгерс, брат Коррины, как-то сказал в интервью: «Я чувствую, что система нас подвела. Подвела меня, подвела мою сестру… Я так и не смог смириться. Я думаю о ней каждый день. Я потерял не просто сестру. Я потерял часть себя». 

В августе 2019 года Стивена арестовали во Флориде. Обвинили в насилии над ребёнком и попытке давить на свидетеля. Это не имело отношения к пропаже Коррины и Аннетт, но добавило ещё одну тень на и без того мрачный портрет этого человека.