Иркутский монстр: Мрачная история серийного убийцы Василия Кулика

Когда Василий появился на свет 17 января 1956 года, его родителям было уже за сорок. Беременность Феодосии Степановны, его матери, была настоящей борьбой. Врачи предупреждали: рожать нельзя, слишком велик риск для женщины и ребенка. Доктор Шергина, наблюдавшая Феодосию, бросила страшные слова: «То, что ты родишь, не будет человеком». Но мать решилась. Роды начались 10 января и длились мучительную неделю, завершившись под наркозом. Когда Феодосия впервые взглянула на сына, ее охватил страх. Крохотный, недоношенный, семимесячный малыш. Без ногтей, с вдавленными ушами, с животом, который пульсировал так, будто готов был разорваться. Кожа чернела от воды, и до полугода его даже не купали. Пищу он не принимал, и питательные вещества вводили искусственно. Только через месяц мать с сыном выписали из роддома, но Василий оставался хрупким, словно призрак. При выписке он весил всего 2 килограмма 100 граммов.

Феодосия вспоминала: «Он был таким слабым, что мы боялись за его жизнь. Когда ему не было года, он заболел корью. Лежа он задыхался, и мы с мужем, сменяя друг друга, держали его вертикально, чтобы он мог дышать». Болезнь отступила, но покоя в доме не прибавилось. С года Василия отдали в ясли, но ночи стали кошмаром. До трех лет он не спал по ночам, кричал, не давая отдыха никому. В полтора года он пытался завести патефон, и родители гадали, не лунатик ли он. Отец даже водил его к специалисту, но тот лишь отмахнулся: «Мальчик просто любопытный». Мать это бесило. «Я так злилась, что била его», — признавалась она позже. Отец же, пытаясь защитить сына от ее гнева, носил малыша по ночным улицам Иркутска, убаюкивая. До двух лет Феодосия почти не подходила к сыну, оставляя его на мужа.

Василий Кулик в детстве

С 1964 по 1974 годы Василий учился в средней школе № 13 в Иркутске. Здоровье его не щадило: дважды перенесенный гепатит, ревматизм, бронхиальная астма, от которой он задыхался до 12 лет. Хилый, слабый, он рос под странным сочетанием равнодушия и чрезмерной опеки матери. Сестра Василия вспоминала: «К нему в семье относились по-особенному. Ему все дозволялось, все прощалось. Он быстро это понял и стал эгоистичным, иногда до жестокости». Однажды, схватив нож, он погнался за сестрой. Та едва успела захлопнуть дверь, в которую, по ее словам, вонзился клинок.

По словам матери Василия, Феодосии Степановны, педагога-психолога по профессии, они не баловали сына. Его наказывали, порой даже применяя физическую силу. Одевали его скромно, не покупали ничего лишнего. Когда в старших классах он просил мопед, ему отказали. Магнитофон он смог себе позволить только после окончания института, когда начал работать врачом. Друг звал его в хирурги, но Василий отказался — характер не позволял резать людей. Работать он начал рано, после девятого класса, подметая дворы все лето. Дома у Куликов всегда были животные — белка, черепаха, собака, кот. К ним Василий относился с теплом, во всяком случае так утверждали члены его семьи.

Юный мучитель

Мать Василия, Феодосия Степановна, словно не видела, кто растет у нее под боком. Она считала сына слабым, нуждающимся в заботе, но сознание всё больше захватывала тьма. Еще ребенком Василий находил радость в жестокости. Во дворе он с приятелем ловил кошек и вешал их, наблюдая за их страданиями. Позже, на допросах, он признался: однажды, глядя на предсмертные судороги животного, он испытал яркое, почти запретное удовольствие. Этот момент врезался ему в память, став чем-то вроде наркотика. Он искал это чувство снова и снова, вплетая его в свою жизнь. Кто бы мог подумать, что детская забава обернется такой тьмой?

В школе Василий неожиданно показал себя с другой стороны. Он увлекся боксом, и это было не просто увлечение — он добился успеха, заработав первый разряд. К началу 1970-х он даже взял первое место на областных соревнованиях в весовой категории до 57 килограммов. Хрупкий мальчик стал крепче, увереннее, словно обрел новую силу. Но однажды на ринге все пошло не так: мощный нокаут отправил его в больницу. Лечение было долгим, но он выкарабкался. Или нет? Травма, как позже станет ясно, оставила след не только на теле.

Сексуальность в нем проснулась рано, и в этом он пошел в отца, известного своей любвеобильностью. Первый опыт случился еще в школе. Позже Кулик вспоминал: «Я влюбился в одну девчонку, спал с ней, а потом узнал, что таких, как я, у нее было с десяток». В студенческие годы, во время поездки на уборку картошки, он познакомился с замужней буряткой, которая, по его словам, научила его «всем извращениям». «У меня было много женщин, в последние годы — около двадцати, по нескольку сразу, — говорил Кулик. — Но они мне надоели. Я не находил с ними радости». Его слова звучат как эхо разочарования, которое толкало его к чему-то более мрачному.

Прилежный студент

С 1974 по 1976 годы Василий служил в армии. Вернувшись, поступил в медицинский институт, который окончил в 1982 году. «Мы росли в достатке, — вспоминал он. — Я хорошо учился в школе, без проблем поступил в институт». Но учеба была не единственным его занятием.

Василий Кулик во время службы в армии

В институте Кулик начал экспериментировать: он готовил снотворные смеси и подмешивал их в спиртное. Эти зелья предназначались для однокурсниц, которых он звал на природу. После выпитого девушки не могли сопротивляться, а потом почти ничего не помнили. Жалоб на него не поступало — снадобья делали свое дело, стирая память о случившемся.

В 1980 году жизнь Кулика снова дала трещину. Возле Центрального рынка в Иркутске на него напала группа подростков. Удар обрезком трубы по голове, ограбление — этот случай оставил след. Примерно в то же время в Москве похожая травма случилась с Сергеем Головкиным, будущим маньяком по кличке «Фишер». Совпадение? Возможно. Но для Кулика этот момент стал поворотным. Он позже признавался: «Последние пять-шесть лет, после травмы головы, меня начали посещать мысли о сексе с детьми. Сначала я думал только о девочках, потом о мальчиках, а затем и о старушках». Эти слова — как ключ к его внутренней тьме, которая уже начала вырываться наружу.

Соблазнение ребенка

После травмы головы в 1980 году что-то в Василии окончательно сломалось. Ему было 24, когда он впервые обратил свой взгляд на ребенка — девятилетнюю четвероклассницу Василину. Он писал ей письма, полные сладких слов, дарил игрушки, словно взрослый ухажер. Кулик заманивал девочку на чердак, который называл «штабом», обещая веселье и уютные игры. Его слова звучали почти невинно, но за ними скрывалась пугающая цель. К счастью, Василина не поддалась. То ли детская интуиция, то ли неопытность Кулика в обольщении спасли ее. Через полгода девочка рассказала обо всем матери, а та обратилась в милицию. Но стражи порядка не увидели в студенте угрозы. Записки, которые он писал Василине, куда-то делись, а дело замяли.

Сам Кулик позже объяснял это так: «Я понял, что для получения удовольствия мне требовалось, чтобы партнер не был знаком». Ухаживания отнимали время, а он хотел всего и сразу. Физическая сила, как он решил, была проще и быстрее. Эти слова — словно ключ к его больному сознанию, где желание контролировать и подчинять уже брало верх.

В 1981 году Кулик женился на Марине, девушке из Северобайкальска, будущей юристке. Ей нравилось его обаяние и достаток его семьи. Жена вспоминала: «Василий производил впечатление мягкого, безвольного человека, но это не так. Он был очень целеустремленным, что задумает, сделает обязательно. В последнее время строил дачу, копил деньги на машину». Но брак не принес ему тепла. Кулик признавался: «Ведя половую жизнь с женой, я мысленно желал маленьких девочек». Его мысли уже давно были где-то в темных уголках, недоступных для близких.

Записки маньяка

После окончания медицинского института в 1982 году Василия Кулика направили работать участковым терапевтом. Но вместо того чтобы лечить людей, он превратил свою работу в циничную игру. По его собственным записям в дневнике, он сразу понял, что профессия врача опасна не столько для пациентов, сколько для него самого. Он разработал свою «систему лечения»: от головной боли выписывал анальгин, от горла — стрептоцид, от проблем с сердцем — валидол и нитроглицерин, от болей в животе — таблетки с красавкой, от высокого давления — папазол, а для печени — но-шпу. Эту схему он начал применять на практике, и вскоре самые тяжелобольные пожилые пациенты начали умирать, пополняя его личный «журнал потерь». Это упростило ему жизнь, но некоторые больные все же добирались до его кабинета, и тогда он решил сменить тактику.

Кулик перестал сразу выписывать рецепты или больничные. Вместо этого он отправлял пациентов к узким специалистам, зная, что те принимают не каждый день, а очереди к ним тянутся, как к важным чиновникам. Если специалист оказывался дотошным, он направлял больных на дополнительные обследования, что оттягивало их возвращение. Молодые пациенты, по его словам, часто выздоравливали сами, пока бегали по врачам и сдавали анализы. А если кто-то из них попадал в больницу, это снимало с Кулика всякую ответственность. С пожилыми было сложнее — их в больницы не брали. Скорая делала им стимулирующий укол, и они снова бегали по врачам, пока не падали где-нибудь на улице. Тех, кто выживал, Кулик направлял в онкодиспансер, чтобы окончательно избавиться от них.

Он радостью составлял отчеты о снижении заболеваемости на своем участке. Главное, как он считал, было устроить так, чтобы пациент умер не на его территории, а где-нибудь на улице или в больнице — тогда это не считалось его ошибкой. Пациенты разбегались к другим врачам, и Кулик радовался, что избежал участи «душевных» коллег, которые, по его словам, быстро сами становились больными из-за излишней заботы о пациентах.

Его циничные записи раскрывают человека, для которого медицина стала не спасением, а способом манипуляции. Именно в это время, когда он начал работать врачом, Кулик ступил на свой преступный путь, где его больные фантазии начали воплощаться в реальность.

Начало охоты

Весной 1982 года, пока его молодая жена была в роддоме, Кулик впервые дал волю своим темным желаниям. По дороге к сестре он заманил маленькую девочку в гараж на Синюшиной Горе. Изнасилование, задуманное на ходу, удалось. С этого момента его жизнь превратилась в охоту. Он не планировал заранее, не выстраивал сложных схем — желание вспыхивало, и он брал свое здесь и сейчас. Это была его игра, его правила. Позже, на следствии, Кулик не мог вспомнить всех жертв. Многие из первых эпизодов, о которых он говорил, так и не удалось доказать — они растворялись в его мутной памяти, словно тени.

Василий Кулик с друзьями

Первым доказанным преступлением стало изнасилование восьмилетней Маши, которую Кулик знал. Он отпустил ее, и девочка молчала, пока спустя годы следователи не нашли ее. Она опознала его. Следующей была восьмилетняя Таня — ее он тоже оставил в живых. Мальчик Толя, еще одна жертва, рассказал родителям, но те постеснялись обращаться в милицию. Кулик выбирал детей по внешности, не обращая внимания на возраст, знакомство с их родителями или даже родство. Единственное, что его сдерживало, — страх разоблачения. По словам любовницы Кулика, он часто ложился в постель к ее сыну Вадику, когда она уходила на кухню. Мальчик прибегал к ней, жалуясь, что дядя пристает к нему, трогает за разные места. Она думала, что это просто невинные ласки, случайные прикосновения. Сам Кулик позже признался, что дважды пытался приставать к своему трехлетнему сыну, когда они оставались наедине, но каждый раз его прерывали — то мать, то жена возвращались домой. Жена Кулика вспоминала, что сын тоже жаловался на отца, говоря, что тот к нему лезет. Когда она требовала объяснений, Василий уверял, что просто обрабатывал фурункул на ягодице мальчика, и она успокаивалась, считая, что ребенок выдумывает. Но его желание приставать к собственным сыновьям не исчезало. Когда оно становилось невыносимым, Кулик выходил на улицу в поисках новой жертвы.

Жестокий душитель

Кулик становился все смелее, и его фантазии становились все мрачнее. По его собственным словам, с 1982 года он начал представлять, как убивает своих жертв ножом, хотя вид крови его не привлекал. Он постепенно привыкал к мысли, что нужно душить, чтобы избежать криков. Иногда дети кричали от боли, и он, испугавшись, оставлял их. Но однажды, преодолевая сопротивление очередной жертвы, он слегка придушил девочку, и когда она начала агонизировать, биться в конвульсиях, это принесло ему особое удовольствие. С того момента он стал так поступать со всеми — насиловал и убивал, наслаждаясь процессом.

В 1983 году умер отец Кулика, и эта утрата сильно его подкосила. В канун 1984 года он выпил флакон корвалола, потерял сознание и бился в судорогах. Медики едва спасли его. Именно в 1984 году, как он сам признавался, он окончательно стал хладнокровным убийцей. Он душил тех, кто становился объектом его желаний, ощущая судороги их тел и испытывая от этого невиданное ранее наслаждение. Его признания раскрывают, насколько глубоко он погрузился в свою жестокость.

Убийство пожилой женщины

В конце марта 1984 года, около 10 утра, на улице Тимирязева Василий Кулик встретил 72-летнюю женщину, которая его поприветствовала. Он ответил, и они разговорились. Кулик знал ее — раньше, будучи врачом, он оказывал ей помощь. Узнав, что она живет одна, он задумал преступление. По его словам, он предложил помочь с ее здоровьем, но уже решил, что станет ее убийцей. Он понимал, что должен убить женщину, чтобы она не обратилась в милицию. В ее квартире он измерил ей давление, а затем ввел внутривенно двойную дозу препарата, от которого она стала вялой, слабой, почти потеряла сознание. После этого он отвел ее к дивану, уложил лицом вниз и изнасиловал в извращенной форме, одновременно душив руками за шею. Его действия были холодными и расчетливыми, словно он был не человеком, а машиной, созданной для разрушения.

Смерть 72-летней женщины на улице Тимирязева не вызвала подозрений. Иркутский ЗАГС зафиксировал ее уход как естественный: ишемическая болезнь сердца, атеросклероз, гипертония. Труп не вскрывали, и никто не заподозрил, что за этим стоит Кулик. Он же методично планировал свои действия. В показаниях он признавался: «С конца 1984 года я стал составлять список старух, которые меня заинтересовали – у меня была даже специальная записная книжка – «Полевой дневник». Параметры: старушка должна быть одинокой, жить без подселения, в отдельной квартире, знать меня и относиться ко мне доброжелательно… ». Его записная книжка была как карта для охоты — холодный расчет маньяка, маскирующегося под врача.

Преступления без последствий

После первого убийства Кулик совершил еще шесть, но смерти пожилых женщин не вызывали вопросов. Старушки умирали, и никто не бил тревогу — их возраст и болезни казались достаточным объяснением. Однажды в теле 53-летней женщины нашли нож и толкушку в интимных местах, но следователи решили, что она занималась самоудовлетворением. Немыслимо!  Другую жертву Кулик оставил в ванне с водой, хотя горячей воды в доме не было уже месяц. Кто-то мог подумать: старушка решила искупаться в ледяной воде? Одна из женщин даже обратилась в милицию, заявив об изнасиловании, но Кулик, представившись врачом, сказал, что пришел делать укол. Дело замяли. Он оставлял улики — следы, по которым эксперты могли бы определить хотя бы группу крови, но местные специалисты не справлялись, а может не хотели справляться. Все семь убийств пожилых женщин списали на естественные причины, и уголовные дела так и не завели.

Кулик говорил о детях: «Что касается детей, то тут я списка не вел, все получалось импровизированно…». Его действия были спонтанными, но от этого не менее ужасающими.

Убийства детей

В мае 1984 года Кулик возвращался из квартиры сестры, где провел сутки с любовницей. Во дворе он заметил девочку, Ларису С., лет восьми-девяти — его любимый возраст. Одинокая, скучающая, она была легкой мишенью. Он подошел, предложил поиграть в прятки, и она согласилась. Через несколько дней ее тело нашли в подвале в центре Иркутска. Следы побоев, ссадины, смерть от удушения — экспертиза была в шоке. Кулик позже признался: «Девочка слишком активно сопротивлялась». Милиция бросилась проверять бывших уголовников. Задержали некоего Левченко, соседа Ларисы, у которого нашли очки, дипломат и красную рубашку, заинтересовавшие следствие. В том же 1984 году гражданин Дрозд, арестованный за другое преступление, решил «признаться» в изнасиловании на бульваре Рябикова, чтобы смягчить вину. Но убийства детей не прекращались.

Зимой нашли тело семилетнего Андрея Фомина, снова в подвале в центре Иркутска. Следы изнасилования, смерть от удушения, отпечаток обуви на бедре — все указывало на маньяка. Последний раз Андрея видели на ледяной горке. Как позже выяснилось, приятель Кулика, слесарь, давал ему ключи от подвалов. Самая младшая жертва Кулика — девочка двух лет и семи месяцев. Бабушка одела ее для прогулки и оставила на крыльце, пока занималась старшей внучкой. Когда выглянула снова, малышки уже не было. Родители умоляли дежурных в РОВД прислать оперативников, но те не спешили. Бригада прибыла лишь через несколько часов, обыскала дом, зачем-то переписала мебель. Снег засыпал следы, и собака не смогла ничего найти.

Вскоре случилась еще одна трагедия. Мать, вернувшись с работы на обед, нашла тело своей дочери в детской комнате — обнаженное, повешенное на скакалках. Следов взлома не было. Девочка сама открыла дверь своему убийце.

Очередные убийства

С каждым новым преступлением поведение Кулика менялось, словно он искал новые способы утолить свою жажду. Его фантазии становились все более извращенными, требуя воплощения. В 1985 году, во время дежурства на «Скорой помощи», Кулик спас роженицу, родившую прямо в машине. Родственники осыпали его благодарностями, и, окрыленный этим, он сдал смену и отправился к 75-летней женщине. Она удивилась его раннему визиту, но Кулик, как всегда, нашел нужные слова. Измерив давление, он предложил сделать укол. Двойная доза препарата, от которого человек становится вялым, почти безвольным — усыпила старушку. Кулик изнасиловал ее и впервые убил ножом. Этот момент стал для него поворотным. Он не мог понять, что приносит больше удовольствия — душить или колоть. Эта жуткая дилемма захватила его мысли, и с тех пор он всегда носил нож в своем портфеле рядом со шприцами, готовый к новому «эксперименту».

Но летом 1985 года, будучи в отпуске в Кировограде (Украина), ножа у него не оказалось. Кулик позже признавался: «Летом 1985 года, когда я изнасиловал и убил в Кировограде девочку, после этого я жалел, что у меня нет ножа, чтобы расчленить ее труп, и не было подходящего инструмента для этой цели».

К концу 1985 года в Иркутске насчитывалось пять нераскрытых убийств детей, связанных с сексуальным насилием. Милиция не имела четких зацепок, кто может быть убийцей. Судебно-медицинская экспертиза показала, что все жертвы — и мальчики, и девочки — подвергались насилию в извращенной форме. На телах находили сперму с одинаковой групповой принадлежностью, а осмотр мест преступлений указывал на одного и того же преступника. У милиции были показания свидетелей, в основном детей, которых маньяк пытался заманить. Кому-то он обещал конфеты или мороженое, кому-то — показать «подземный зоопарк» или поиграть в прятки. Кулик сам признавался на следствии: не все дети шли с ним охотно, некоторые сразу отказывались. По описаниям свидетелей, разыскивался мужчина 25–30 лет, выше среднего роста, худощавый, в очках, с легкой картавостью. Его могли видеть в темном пальто, с портфелем типа «дипломат» в руках.

Юбилей и задержание

17 января 1986 года, в пятницу, в квартире Кулика готовились к празднованию его тридцатилетия. Дома суетились, накрывали на стол, а сам именинник, разгоряченный после купания сына, искал повод выскользнуть из дома. «Пойду в булочную за хлебом для праздника», — бросил он и вышел. Но его мысли были далеки от семейного торжества. Он решил сделать себе особый подарок — изнасиловать и убить ребенка.

В булочной он заметил мальчика, семилетнего Сережу Назарова. Они вместе покупали хлеб, и Кулик предложил пойти с ним. Мальчик согласился. На улице Тимирязева, у недостроенного здания, Кулик затащил Сережу внутрь. Мальчик сопротивлялся, но времени на уговоры не было — дома ждали гости. Кулик зажал ему рот, сдавил горло, и ребенок потерял сознание. Он начал раздевать его, но в этот раз удача отвернулась от маньяка. Повар столовой сельхозинститута, Галина Горянкина, заметила, как странный мужчина увел мальчика в недострой. Она рассказала об этом коллегам, бухгалтерам Татьяне Андриановой и Тамаре Веселовской. Женщины решили проверить, что там происходит. Они обошли здание, крадучись, заглядывая в окна, пытаясь разглядеть хоть что-то в темных помещениях.

Татьяна Андрианова первая увидела силуэт: мужчина, стоящий на коленях, и лежащий на полу полураздетый мальчик. Она крикнула. Кулик начал оправдываться: «Я врач, зашел сюда по нужде, нашел ребенка в таком состоянии, пытался привести его в чувство!» Но женщина не слушала. «Насилуют!» — закричала она. Кулик бросился к окну, выпрыгнул и побежал к забору, ограждающему стройку. За ним кинулись прохожие с ближайшей остановки — Николай Моденов, председатель ДОСААФ Боханского райкома, и его односельчанин Илья Хонгодоров, направлявшиеся домой в Усть-Орду. Моденов схватил Кулика за ногу, когда тот пытался перелезть через забор. Завязалась борьба. Хонгодоров забрался на забор и ударил Кулика по очкам, которые разлетелись. Преступник сдался. Его стащили с забора и отвели в отделение милиции на автовокзале, а затем доставили в Кировский райотдел.

Правда открывается, но не полностью

На следующий день после задержания, 18 января 1986 года, Кулик написал заявление на имя прокурора Иркутской области. На допросе он хладнокровно изложил обстоятельства своих преступлений: изнасилования и убийства пожилых женщин и детей. По его словам, он совершил 30 таких злодеяний, из которых 14 закончились убийствами. Он указал места преступлений, и они совпали с протоколами осмотров, подтверждались экспертизами и другими материалами дела. Для расследования была создана серьезная следственно-оперативная группа, но Кулик оказался скользким. На допросах он не давал ничего сверх того, что уже было известно. Он умалчивал о деталях: как находил жертв, как заманивал детей в укромные места, как действовал после преступлений. Его молчание было как стена, за которой скрывалась правда. Следственные действия — проверки на местах, опознания, очные ставки — проводились небрежно. Экспертизы назначались с нарушениями, и это играло Кулику на руку.

Василий Кулик во время следственного эксперимента

Неожиданно в дело вмешалась его мать, Феодосия Степановна. Когда милиция пришла с обыском в квартиру Кулика, изъяли ножи и какие-то патроны. В панике мать схватила с холодильника дневник сына — его «Полевой дневник», где он описывал имена жертв и свои действия с ужасающей подробностью, вплоть до ощущений от каждого преступления. В семье не принято было читать чужие записи, и Василий не прятал свои хроники. Но в тот момент мать, потрясенная, прочла дневник и сожгла его. Позже она призналась следствию: «Сожгла, потому что никто не должен был прочитать это». Без дневника дело держалось только на признательных показаниях Кулика, сделанных сразу после задержания, и на последнем случае, когда его поймали с поличным. В таком шатком виде дело направили в Иркутский областной суд. Слушание началось в марте 1987 года.

Суд

В суде Кулик резко изменил тактику. Посоветовавшись с адвокатом, он отказался от всех своих показаний, заявив, что оговорил себя под давлением. Его история звучала как сценарий дешевого боевика. По его словам, он и его семья стали жертвами шантажистов. Все началось с отца Кулика, который еще во время войны Украине спрятал тайник с немецкими автоматами и боеприпасами. Однажды в компании друзей он проболтался об этом. Спустя годы к нему пришел незнакомец, сообщивший, что оружие найдено и использовано при нападении на инкассаторов. Шантажист требовал денег, и отец платил за молчание. После его смерти в 1983 году бандиты переключились на Василия. Они угрожали расправой над его семьей, а потом заставили взять на себя чужие преступления — изнасилования и убийства. Кулик утверждал, что ему подробно рассказывали о каждом эпизоде, показывали места преступлений, и он должен был явиться в милицию с этими «признаниями». В довершение он придумал главаря банды по кличке Чибис. «Кулик против Чибиса» — эта фантастическая дуэль звучала нелепо, но ошибки следствия и пробелы в деле сыграли свою роль. Суд направил дело на дополнительное расследование.

Следствие набирает обороты

В 1987 году дело Кулика, шаткое и полное пробелов, потребовало нового подхода. Заместитель прокурора Иркутской области Юрий Чайка, который позже станет генеральным прокурором России, распорядился создать новую следственную бригаду под руководством одного из лучших следователей, Николая Китаева. Вскоре дело передали в следственную часть Прокуратуры РСФСР. Прокурор России Сергей Емельянов отправил в Иркутск следователя по особо важным делам Иссу Костоева, который в то же время вел операцию «Лесополоса» по поимке ростовского маньяка Чикатило. Костоев не взял дело в свое производство, но активно включился в работу. Вместе с бригадой он составил план новых следственных и оперативных действий. Это принесло плоды: удалось найти двух жертв — Оксану С. и Светлану П., которых Кулик изнасиловал осенью 1983 года, заманив в подвал. Он упоминал их на первом этапе следствия, но тогда разыскать девочек не смогли. Эти находки могли переломить ход дела, если использовать их грамотно. Кроме того, проводились многочисленные экспертизы — логопедическая, биомеханическая, гистологическая, трасологическая. Их результаты стали кирпичиками в доказательной базе, которая показывала, что история Кулика о самооговоре не выдерживает критики.

Допрос Кулика готовили с особой тщательностью. Чтобы выбрать лучшее время для разговора, привлекли биоритмолога из Ленинграда, Валентину Шапошникову. Ей передали копии материалов дела с данными о Кулике с момента его рождения. Используя научные расчеты, Шапошникова определила биоритмы Кулика на три месяца вперед. Она заключила, что самый удачный момент для допроса — середина июня. Звучит, как фантастика, не правда ли?

Кулик признался

15 июня 1987 года, в первой половине дня, Кулика вызвали на допрос. Его вели Николай Китаев и прилетевший из Москвы Исса Костоев. Они начали не с уже известных эпизодов, а с новых жертв, найденных недавно. Одновременно следователи раз за разом возвращались к его выдуманной истории о шантажистах, подчеркивая ее несостоятельность. Кулику предъявляли результаты экспертиз, которые четко указывали на него, проводили опознания и очные ставки. На четвертый день непрерывных допросов он сломался. Кулик признал вину полностью. Более того, он рассказал о нескольких преступлениях, о которых следствие не знало. Эти сведения подтвердились в ходе проверки. Следователи провели новые выезды на места преступлений, восстановив по его показаниям даже такие детали, о которых жертвы либо забыли, либо не упоминали. Дело, казавшееся безнадежным, было спасено.

Кулик больше не менял показания, данные в июне. Он подтвердил их и в суде, полностью признав вину. 11 августа 1988 года Иркутский областной суд приговорил его к расстрелу. Но Кулик еще почти год провел в камере смертников. Он вел дневник, писал стихи, охотно общался с журналистами. Они снимали его в камере, где он рассуждал о смысле жизни, словно философ, а не убийца.

26 июня 1989 года приговор привели в исполнение. Василию Кулику было 33 года.