Кошмар квартиры №357: как Александр Спесивцев превратился в Новокузнецкого монстра

Семья, где рос монстр

Александр появился на свет 1 марта 1970 года в Новокузнецке. Он стал вторым ребенком в семье, где уже подрастала старшая сестра Надежда. Их отец, Николай, был человеком, которого сложно назвать образцовым. Любовь к алкоголю и чужим женщинам он не скрывал, открыто изменяя жене Людмиле. Она, стиснув зубы, терпела его выходки, пока сыну не исполнилось 15. Только тогда Людмила решилась на развод, но к тому времени Николай уже успел отравить жизнь всем вокруг.

Людмила обожала своего сына. Возможно, слишком сильно. Александр родился слабым, с недостатком веса, и мать всегда видела в нем хрупкого, нуждающегося в защите мальчика. Она опекала его так, что он спал в ее кровати до 12 лет — собственной у него просто не было. Саша рос замкнутым, угрюмым, с характером, который отталкивал всех вокруг. В школе он не ладил ни с кем, а его хулиганские выходки сделали его настоящей головной болью для соседей.

Подъезд на Пионерском проспекте, где жила семья Спесивцевых, превратился в поле битвы. Александр увлекся Адольфом Гитлером — стены подъезда запестрели свастиками и надписями, восхваляющими фашистского диктатора. Спички, засунутые в замочные скважины, сломанные почтовые ящики, сожженные звонки и кнопки лифта — все это было его рук делом. Лифт, кстати, он вообще не использовал. Вся семья, включая самого Александра, упорно поднималась в квартиру №357 на девятом этаже по лестнице. Зачем? Никто не знал. Соседи пытались жаловаться Людмиле, но она с яростью защищала сына, отрицая все обвинения. Вскоре жильцы просто стали обходить эту странную семью стороной, чувствуя, что с ними что-то не так.

Мелкие кражи, мрачные увлечения и любовь

Школьные годы Александра были отмечены не только вандализмом. Он начал воровать — сначала газеты и журналы из тех же почтовых ящиков, которые сам же ломал, а потом перешел на велосипеды, оставленные в подъезде. Но однажды его поймали с поличным. Проникнув в школьный кабинет с помощью отмычки, он украл радиодетали. За это его едва не отправили в кемеровскую школу для малолетних правонарушителей. И снова на выручку пришла мать. Людмила умоляла дать сыну шанс, и его оставили в школе. Но, похоже, исправляться он не собирался.

Кстати, Людмила и сама была не без греха. Работая завхозом в одной из школ Новокузнецка, она попалась на краже мыла, лампочек и даже метел. Недостача была такой крупной, что ее уволили. После этого она устроилась помощником незрячего адвоката в суде — помогла дочь Надежда, работавшая там секретарем. Новая должность открыла Людмиле доступ к уголовным делам. Она приносила домой папки, полные жутких фотографий растерзанных тел и подробностей убийств. Александр, которому учеба никогда не давалась, с жадностью погружался в эти материалы. Семейные вечера Спесивцевых теперь проходили за обсуждением кровавых преступлений, которые будоражили воображение молодого человека куда сильнее математики или истории.

Он с трудом окончил школу и не стал поступать дальше. Подрабатывал ремонтом мелкой бытовой техники, но и это занятие быстро ему наскучило. В 1988 году Александр собрался в армию, но медкомиссия выявила у него серьезные психические отклонения. Вместо военной службы он оказался в новокузнецкой психиатрической больнице. Лечение было недолгим, и вскоре он вернулся домой. А в 1991 году в его жизнь вошла любовь — 17-летняя Евгения Гусельникова.

Александр Спесивцев

Евгения была юной, полной жизни девушкой. Александр казался ей странным, но обаятельным. Их роман развивался стремительно — он даже познакомился с ее семьей, представившись будущим женихом. Но свадьбе не суждено было состояться. Со временем Спесивцев стал придираться к Евгении по мелочам, его характер проявлялся все ярче. Любовь обернулась кошмаром, когда он избил девушку так сильно, что она оказалась в больнице с серьезной травмой головы. Этот случай стал первым звоночком, намеком на то, во что превратится жизнь Александра Спесивцева. Но тогда никто еще не знал, какой ужас ждет впереди.

Кошмар в квартире 357

Евгения Гусельникова думала, что сбежала от своего кошмара, когда очнулась в больничной палате после жестокого избиения. Но Александр Спесивцев, ее бывший возлюбленный, не собирался так просто отпускать девушку. Он ворвался в палату, сжав кулаки, готовый снова обрушить на нее свой гнев. Только крики медсестер, вовремя подоспевших на помощь, спасли Евгению от новых мучений. Она твердо решила вычеркнуть Спесивцева из своей жизни, начать все с чистого листа. Но у Александра были другие планы — зловещие и необратимые.

Вскоре он обманом заманил Евгению в свою квартиру на Пионерском проспекте. К тому времени его мать Людмила и сестра Надежда переехали в другое место — якобы чтобы дать «молодоженам» обустроить свой быт. Но никакого семейного уюта там не было. В квартире №357 начался ад. Спесивцев морил девушку голодом, избивал, резал ножом, прижигал зажигалкой. Ее крики заглушала громкая музыка, лившаяся из колонок. Соседи, давно привыкшие к странностям из этой квартиры, лишь пожимали плечами. А родители Евгении, уверенные, что дочь проводит время с женихом, не сразу забили тревогу. Лишь через месяц они обратились в милицию.

Когда оперативники выломали дверь квартиры Спесивцева, их глазам открылась ужасающая картина. Евгения была мертва. Ее изувеченное тело лежало в кровати, рядом с которой спокойно спал Александр. Судмедэксперты установили, что девушка умерла от сепсиса — инфекция, вызванная ранами, сожрала ее изнутри. Но Спесивцев, признанный невменяемым, упорно отрицал свою вину. Он твердил, что не издевался над Евгенией, а, наоборот, заботился о ней, пока она «болела» и отказывалась есть. Его мать Людмила поддерживала эту нелепую версию. Она так яростно защищала сына, что однажды даже швырнула камни в окно местной прокуратуры, возмущенная обвинениями в адрес своего «мальчика».

Людмила Спесивцева

Александра отправили на принудительное лечение — на этот раз в специализированную клинику в Орловской области. В следственном изоляторе, ожидая отправки, он набил на руке букву «Е» — в память о своей замученной жертве. Но даже в больнице мысли Спесивцева были далеки от раскаяния. Он мечтал о новых «ощущениях» и вживил под кожу полового члена металлический шарик, надеясь разнообразить свою интимную жизнь.

Боль, ненависть и новый кошмар

Но вместо удовольствия пирсинг принес Спесивцеву лишь боль. Шарик вызвал сильное воспаление, и три года спустя, когда врачи решили, что он больше не опасен для общества, Александр вернулся в Новокузнецк с хроническими болями в паху. Он поселился с матерью и сестрой, но о нормальной жизни даже не думал. Вместо работы он слонялся по вокзалу, прибиваясь к компаниям местных бродяг. За бутылку портвейна они слушали его жалобы, кивая и поддакивая. Но это быстро наскучило Спесивцеву. Ему нужно было что-то большее. Что-то, что утолит его внутреннюю ярость.

В конце февраля 1996 года на вокзале он встретил Елену Трунову. Ей было всего 20, она работала нянечкой в детском саду и казалась открытой, доброй девушкой. Александр легко уговорил ее зайти к нему в гости. В квартире он начал рассказывать о своих проблемах с пирсингом, о боли, которая не отпускала его. По его словам, Елена усмехнулась — и это стало для него спусковым крючком. Ссора вспыхнула мгновенно. Елена, не сдержавшись, обругала его. И тут Спесивцев сорвался. Позже он скажет: «Вы засыпаете с болью и просыпаетесь с болью. Потом тебе еще кто-то в глаза об этой болезни говорит или напоминает об этой теме. Я просто ненавижу, я просто ненавижу таких людей».

Ярость захлестнула его. Он избивал Елену, мучил, наслаждаясь ее страданиями. А потом убил и расчленил. Убрать следы он поручил своей матери. Людмила, не задавая вопросов, собрала останки в ведра и под покровом ночи закопала их на пустыре. Через месяц она снова отправилась туда же — с новыми ведрами, в которых лежали части тела еще одной девушки, ставшей очередной жертвой ее сына.

Ужас на Пионерском проспекте

Весна 1996 года в Новокузнецке пропиталась страхом. Александр Спесивцев, скрывавшийся за маской неприметного парня, превратил свою квартиру в смертельную ловушку. В апреле он бродил по стройке у городского универмага, где заметил группу из шести подростков 11–13 лет. Они слонялись без дела, скучая в пыльных закоулках. Александр подошел, предложил сигарету, а затем заговорил о приключении — мол, есть одна квартира, которую можно обчистить. Для школьников это звучало как игра, как шанс на адреналин. Они, не подозревая, пошли за ним.

В квартире №357 на Пионерском проспекте их ждал кошмар. Дверь захлопнулась, и Спесивцев, не теряя времени, приказал подросткам пройти в спальню. Там он достал нож. Один за другим дети падали под его ударами. Хладнокровно, без жалости, он перебил их всех. Тела свалил в угол, накрыл старой тряпкой и стал ждать. Ждать свою мать, Людмилу, которая к тому времени работала сторожем в детском саду и жила с дочерью в другой квартире. Она появилась только через неделю. В коридоре ее встретил тошнотворный запах разлагающихся тел — маленьких тел, от которых ей предстояло избавиться.

Спесивцев позже уверял, что не знает, что мать сделала с останками. Но наутро квартира была чиста, будто никакой бойни и не было. Ходили слухи, что Людмила сбросила расчлененные тела в реку Абу, что текла неподалеку. Темные воды скрыли следы ее жуткой работы.

Новая приманка

Май 1996 года стал еще мрачнее. Спесивцев снова вышел на охоту. На той же стройке он заметил четырех девочек-подростков. На этот раз он заговорил о деньгах — предложил им продавать мыло, суля легкий заработок. Девочки, доверчивые и любопытные, согласились зайти к нему домой. Но вместо сделки их ждал нож. Спесивцев убил их, а его мать, как и прежде, унесла останки, чтобы замести следы. К тому времени семья Спесивцевых начала подкармливать своего огромного ньюфаундленда частями тел жертв. Ели ли они сами человечину? Они яростно отрицали это.

В том же мае Спесивцев ускорил свой кровавый ритм. Помимо четырех школьниц, в его логове погибли еще как минимум семь человек. Несмотря на отталкивающую внешность — болезненную худобу, воспаленные глаза, — Александр умел втираться в доверие. Он заговаривал зубы подросткам, и те, забывая об осторожности, шли за ним. Иногда в дело вступала Людмила. Она, как заботливая женщина, легко уводила детей, особенно братьев и сестер, которые гуляли вместе, чувствуя себя в безопасности. Так погибли 11-летняя Ольга и 9-летний Александр Носовцы. Через несколько дней та же судьба постигла 13-летнюю Ирину и 12-летнего Дмитрия Воробьевых.

Город в страхе

Новокузнецк захлебывался от ужаса. Дети и молодые девушки пропадали одна за другой. Родители, обезумевшие от горя, обивали пороги милиции. Но выйти на след Спесивцева было не так просто. Следователи хватались за любые версии. Одни подозревали, что пропавших угоняют в рабство в Чечню, и проверяли местные кавказские банды. Но те клялись, что не причастны, а улик не было. Другие шептались о черных трансплантологах, якобы охотящихся за органами. Город гудел от слухов, но ответов не было.

В июне 1996 года кошмар выплеснулся наружу. На берегах реки Абы начали находить части тел — детские головы, руки, ноги, торсы, разложившиеся под палящим солнцем. Эксперты, изучая останки, подтвердили: их разделывали пилами и ножами. Сомнений не осталось — в Новокузнецке орудует маньяк. В город стянули подкрепление: опытных следователей, оперативников, даже военных. Они прочесывали леса, подвалы, чердаки, дежурили на пустырях, но убийца оставался неуловимым.

Одно время подозрения пали на другого маньяка — Олега Рылькова, известного как Тольяттинский потрошитель. Его кровавые дела гремели в то же время, но в другом городе. Однако после задержания Рылькова стало ясно: он не покидал Тольятти. А значит, Новокузнецкий монстр все еще был на свободе, и его тень нависала над городом.

Ловушка для невинных

Новокузнецк дрожал от ужаса, но Александр Спесивцев ускользал от правосудия, словно призрак. Следователи метались по городу, проверяя всех, кто состоял на учете в психдиспансерах. Они были так близко к тому, чтобы схватить маньяка! Но роковая ошибка врачей Орловской спецлечебницы сыграла свою роль. Выписка Спесивцева в 1996 году не была зафиксирована в документах. Ни местный психоневрологический диспансер, ни милиция не знали, что он вернулся в Новокузнецк. Если бы они знали, его дело об убийстве Евгении Гусельниковой тут же возобновили бы. Но эта халатность стоила десятков жизней.

Милиция тоже дала маху. Одна из соседок Спесивцевых не раз жаловалась на жуткий трупный запах, витающий на лестничной площадке, и громкую музыку, доносившуюся из квартиры №357. Но ее слова пропустили мимо ушей. Никто не постучал в ту дверь, за которой творился кошмар. А Спесивцевы, будто издеваясь над городом, наводненным патрулями, продолжали заманивать жертв. С июня по конец августа 1996 года Александр расправился с четырьмя школьницами 12–15 лет, двумя женщинами и 35-летним мужчиной. Его квартира стала мясорубкой, перемалывающей жизни.

Один из самых жутких эпизодов развернулся 24 сентября 1996 года. Три подруги — 13-летняя Анастасия Бурнаева, ее ровесница Евгения Барашкина и 15-летняя Ольга Гальцева — отправились на прогулку. Они познакомились в больнице, где проходили обследование, и иногда гуляли вместе по городу. В тот день девочки зашли в гастроном за водой. На выходе их встретила маленькая седая женщина. Она выглядела безобидно, жалуясь, что не может открыть дверь своей квартиры. Взамен за помощь она пообещала дать девочкам одноразовые стаканчики для воды. Подруги, не почуяв подвоха, согласились. Они не знали, что идут за Людмилой Спесивцевой — матерью монстра.

Старушка привела их к квартире №357. Дверь открыл Александр. Его лицо, искаженное болезнью и безумием, пугало. Рядом стоял огромный ньюфаундленд, скаля зубы. Девочки замерли от ужаса, но подчинились, когда Спесивцев, представившись Андреем, приказал им войти. Он загнал их в спальню и велел ждать. Женя начала громко плакать, умоляя отпустить их. Тогда Александр решил успокоить ее — уколом в вену. В этот момент Настя, собравшись с духом, схватила бутылку и попыталась ударить маньяка по голове. Но удар пришелся по плечу.

Спесивцев взбесился. Позже он расскажет следователям: «Я нанес несколько ударов… В область сердца, ниже чуть-чуть — где-то около желудка, в горло. Она продолжала жить, а я на веревке удавил ее». После убийства Насти он заставил Олю и Женю распилить тело подруги на части, отделяя плоть от костей — для супа, который он потом заставил их есть. Кости он бросил собаке. На допросе он скажет: «Она позвоночник съела… А ребра она вообще прям быстро съедает».

Останки Насти, как и прежде, унесла Людмила. Сестра маньяка, Надежда, была в квартире во время этого ужаса, но не сделала ничего, чтобы помочь девочкам. Спесивцев же продолжил свои издевательства. Особенно жестоко он обошелся с Женей. Он насиловал ее, пытал паяльником, ломал руки, бил головой об пол. Раны он зашивал обычной иглой и ниткой. Однажды, в припадке ярости, он так сильно ударил Женю головой об пол, что она потеряла сознание. Оля пыталась спасти подругу, часами делая ей искусственное дыхание, но травмы были слишком тяжелыми. Женя умерла.

Ольга Гальцева позже рассказала следователям, что Спесивцев три дня не трогал тело Жени. Он объяснял это своей извращенной верой: душа должна покинуть тело, а для этого он держал форточку открытой. Через три дня он заставил Олю расчленить подругу. Торс Жени он оставил в ванной, рядом положил голову, а конечности сложил в бочонок и большую эмалированную кастрюлю. Спесивцев мечтал захоронить останки в одном месте, но его планам не суждено было сбыться. 24 октября 1996 года милиция наконец пришла в квартиру №357.

Последний акт кошмара

Квартира №357 на Пионерском проспекте хранила свои мрачные тайны до последнего. Но в октябре 1996 года цепь случайностей привела милицию прямо к логову Александра Спесивцева. Все началось с жалобы соседки — батареи в ее квартире перестали греть. Коммунальщики обошли подъезд, стуча в каждую дверь. Дошли и до Спесивцевых на девятом этаже. Александр встретил их с яростью, крича, что он психически болен и заперт собственной матерью. Эту же байку он повторил участковому, который пришел с проверкой. Но его слова насторожили. Вскоре к квартире подтянулся наряд милиции. Дверь выломали.

Внутри царил ад. Трупный запах душил, в комнатах был хаос. Стражи порядка замерли, увидев жуткую коллекцию: 82 предмета одежды жертв — от детских ботинок до женских платьев. В отдельном ящике лежали 40 украшений — кольца, серьги, цепочки, снятые с убитых. Спесивцев снимал своих жертв на старый Polaroid перед тем, как лишить их жизни, словно коллекционировал их последние мгновения. На полу одной из комнат лежала полуживая Ольга Гальцева. Маньяк несколько раз ударил ее шилом в живот, пообещав добить, если появится милиция. Девочку срочно доставили в больницу. Она успела рассказать о кошмаре, но через три дня умерла от перитонита и отека легких.

Спесивцев на допросе

Самого Спесивцева в квартире не оказалось. Он сбежал по пожарной лестнице на крышу, затаился там, а когда милиция ушла, покинул дом. Но через пару дней его тяга к родному подъезду подвела — дежурившие оперативники схватили его у входа. На допросе он оправдывался: «Мне ничего не оставалось делать, мне отказали в лечении. А у меня ослабленная иммунная система. Я летом кутаюсь в куртку и свитер. Посмотрите: все руки в болячках». Его слова звучали как попытка объяснить немыслимое.

Мать и сын

Милиция вскоре задержала и Людмилу Спесивцеву. Александр не скрывал, что мать помогала ему. Но на очных ставках она все отрицала, срываясь на сына: «Я за четыре ведра отвечаю. Я себе заработала уже за четыре ведра... Как же тебе не стыдно? Ты за что так на меня обозлен? Бессовестный ты... Я его не брала, твой труп. Я его не ем... Не надо, Саша, не при на мать!» Людмила кричала, пытаясь отвести от себя вину, но ее слова лишь подчеркивали ужас их семейного сговора.

Спесивцев и его мать Людмила в кабинете следователя

На следствии Спесивцев признался в 19 убийствах, совершенных с февраля по сентябрь 1996 года. Шептались, что жертв могло быть до 82 — об этом намекала одежда, найденная в квартире. Но доказать удалось лишь несколько эпизодов: расправу над Анастасией Бурнаевой, Евгенией Барашкиной, Ольгой Гальцевой и Еленой Труновой. Новокузнецкие психиатры признали его вменяемым. Казалось, смертная казнь неизбежна. Спесивцев даже пытался продать свою голову для исследований после смерти — за несколько пачек сигарет.

Но в 1997 году суд шокировал всех. За свои чудовищные преступления он получил всего 10 лет тюрьмы — невероятно мягкий приговор. Год спустя начался новый процесс. Следователи собрали доказательства еще по 15 убийствам. Все ждали сурового вердикта. Но перед этим Спесивцева отправили на экспертизу в институт Сербского. После месяцев работы психиатры решили: он не должен сидеть в тюрьме. Его место — в психбольнице.

Тени прошлого

Александр Спесивцев, Новокузнецкий монстр, нашел свой последний приют не за решеткой, а в стенах психиатрической лечебницы в Камышине, что в Волгоградской области. Там он остается и по сей день. Жизнь в больнице, как ни странно, не кажется ему тяжелой. Его сытно кормят, за ним ухаживают. Признанный инвалидом второй группы, Спесивцев получает пенсию в несколько тысяч рублей. В свободное время он читает книги, пишет стихи, мастерит аппликации и рисует.

Людмила Спесивцева, соучастница кошмарных преступлений сына, отбыла 13 лет в Мариинской женской колонии. В 2009 году она вышла на свободу и вместе с дочерью Надеждой покинула Новокузнецк, надеясь оставить позади тень своего прошлого. Но в 2013 году они решили вернуться в ту самую квартиру на Пионерском проспекте — под покровом ночи, словно воры. Жильцы дома, узнав об их возвращении, подняли бунт. Никто не хотел видеть Спесивцевых рядом. В итоге женщинам пришлось звать полицию, чтобы под ее защитой занести вещи в квартиру. Но жить там они не смогли. Соседи не простили. Вскоре Людмила и Надежда исчезли, растворившись в неизвестности. Поговаривают, они осели в Осинниках, небольшом городке в Кемеровской области.

В мае 2024 года Кемеровский областной суд подтвердил причастность Александра Спесивцева к еще 15 убийствам, в которых его подозревали ранее. Среди новых улик оказалось свидетельство выжившей жертвы — мальчика, которому в 1996 году было 12 лет. Его показания впервые были зафиксированы сотрудниками оперативного подразделения УФСИН России по Республике Бурятия, где он находился в одном из учреждений. Спустя почти два десятилетия, в 2022 году, эти показания стали основой для дополнительного расследования, проведенного Следственным управлением Следственного комитета России по Кемеровской области.

Эхо ужаса

Весть о том, что Спесивцевы могут быть в Осинниках, всколыхнула город. Местные жители, охваченные страхом и гневом, завалили администрацию жалобами, требуя выгнать «людоедок». В панике они даже затравили пожилую женщину, похожую на Людмилу. Ей сыпались проклятия и угрозы, и бедняге пришлось раз за разом показывать паспорт, доказывая, что она — не та, за кого ее принимают.

Людмиле Спесивцевой в 2019 году исполнилось 80 лет. Она не теряла надежды. Женщина неустанно строчила прошения в разные инстанции, мечтая, что ее сын однажды выйдет на свободу, и семья снова будет вместе. Но эти мечты — лишь призраки прошлого. Даже если врачи признают Александра здоровым и выпустят из лечебницы, его ждет не воля, а суд. А за ним — почти наверняка пожизненный срок. 

Информация о местонахождении и жизни Людмилы и Надежды Спесивцевых в 2025 году крайне скудна и не дает полной картины. В 2024 году Следственный комитет по Кемеровской области подтвердил, что новых уголовных дел против Людмилы не возбуждалось, несмотря на возобновление расследования дел ее сына. Точных данных о том, жива ли Людмила в 2025 году (ей должно быть около 86 лет), или о ее точном местонахождении, нет. Также нет достоверной информации о Надежде Спесивцевой — ее жизнь после 2013 года остается в тени.

По состоянию на 2024 год квартира, где происходили убийства, всё ещё числится за Спесивцевым. По данным Управления Федеральной службы судебных приставов по Кемеровской области, возбуждено три исполнительных производства по задолженности за коммунальные услуги на общую сумму порядка 100 000 рублей.