Зверь из Цинкоты: Тайна обаятельного убийцы Белы Киша

Бела Киш, сын Яноша Киша и Вероны Варги, появился на свет в семье, о которой почти ничего не известно. Детство его прошло в тени, без ярких воспоминаний или громких историй. Всё, что осталось в памяти — это то, что с 1900 года он уже трудился жестянщиком в одном из пригородов Будапешта, который теперь стал частью шумной столицы. Бела был дважды женат, растил двух дочерей, но семейная жизнь, похоже, не занимала центральное место в его мире. Его страстью были книги, искусство, история — всё то, что он жадно впитывал, несмотря на отсутствие формального образования. Он мог часами говорить о картинах или спорить о датах исторических событий, поражая собеседников эрудицией. 

В начале 1900-х годов Бела перебрался в Цинкоту, сняв скромный дом на улице Кошута, 9. Высокий, светловолосый, с пронзительными голубыми глазами, он быстро стал местной знаменитостью. В свои 37 лет он выглядел моложе, а его обаяние и щедрость делали его душой компании. Бела любил устраивать вечеринки в местной гостинице, угощая всех вином и историями. Женщины Цинкоты шептались о нём как о самом завидном женихе, но он не торопился связывать себя узами брака. Вместо этого он нанял пожилую миссис Якубец, чтобы та вела его хозяйство, освобождая его от бытовых забот.

Жизнь Белы казалась идеальной. Он был не просто мастером своего дела, но и самоучкой, который мог поддержать беседу с любым учёным. Его дом, окружённый аккуратным забором, был полон загадок. Никто в Цинкоте не знал, что происходит за его дверями. Бела вёл себя дружелюбно, но держал дистанцию. Местные замечали, что он часто уезжал в Будапешт, где снимал квартиру. Там, в шумной столице, он давал объявления в газетах, приглашая женщин на свидания. И они приезжали — молодые, красивые, полные надежд. 

Городские сплетницы не раз замечали, как изящные незнакомки появлялись в доме Белы. Они приезжали на день или два, а затем исчезали так же быстро, как появлялись. Никто из местных, даже миссис Якубец, не был представлен этим гостьям. «Кто они? Откуда?» — шептались за чашкой кофе в Цинкоте. Но Бела только улыбался, отшучиваясь, и переводил разговор на другую тему. 

А в его дворе, скрытые от любопытных глаз, стояли большие металлические бочки. Никто не задавался вопросом, зачем жестянщику столько огромных контейнеров. Никто не подозревал, что в них Бела Киш, этот обаятельный и щедрый человек, пытался сохранить свои самые мрачные секреты. По слухам, он убил не менее 23 молодых женщин и одного мужчину, чьи тела он пытался «законсервировать» в тех самых бочках. Но в 1914 году, когда его призвали на военную службу, тайна Белы Киша была ещё далека от раскрытия. Цинкота продолжала спать, не ведая, что живёт бок о бок с монстром.

Тайник ярости

Июль 1916 года в Цинкоте, уютном пригороде Будапешта, казался обычным — пыльные улочки, ленивый зной, шепот соседей за чашкой кофе. Но один звонок перевернул всё с ног на голову. Доктор Карой Надь, начальник полиции Будапешта, слушал, как домовладелец взахлёб рассказывал о находке, от которой у него подкосились ноги. Он сдавал дом на улице Кошута некоему Беле Кишу, солдату, который, по слухам, либо попал в плен, либо погиб на фронте. Оплаченный срок аренды закончился, и домовладелец решил осмотреть дом, чтобы подготовить его для новых жильцов. Во дворе он наткнулся на несколько больших металлических бочек. Любопытство взяло верх, он проколол одну из них — и тут же его накрыла волна тошнотворного запаха. Сосед, химик по профессии, подтвердил худшие опасения: это был запах разлагающегося тела. «Доктор Надь, приезжайте, умоляю, — задыхался от ужаса домовладелец, — я не могу сдавать дом, пока это у меня во дворе!»

Портрет Белы Киша, нарисованный со слов тех, кто его знал

Карой Надь не стал терять времени. Схватив двух лучших детективов, он помчался в Цинкоту. У дома на улице Кошута их встретил встревоженный домовладелец, а вот пожилая миссис Якубец, экономка Белы Киша, была вне себя от ярости. Она стояла на пороге, словно страж, и кричала, чтобы полицейские убирались прочь, не смели трогать имущество её хозяина. Но Надь не собирался отступать. Что-то подсказывало ему, что за этими бочками скрывается нечто страшное.

Когда одну из бочек вскрыли, правда оказалась хуже любых кошмаров. Внутри, в мешке, лежало тело молодой женщины с длинными тёмно-каштановыми волосами. Её задушили верёвкой, которая всё ещё была в бочке. Этанол, которым была заполнена ёмкость, сохранил тело почти нетронутым.

Бочки смерти

Миссис Якубец, всё ещё дрожа от возмущения, призналась, что эти огромные металлические бочки всегда её смущали. Бела привёз их в дом ещё до войны, и местные уже начинали шептаться. Кто-то подозревал, что он прячет в них контрабандный алкоголь. Цинкотский констебль даже приходил к Беле с расспросами. Тот, не моргнув глазом, объяснил, что война близко, и он просто запасается бензином. Убедительно, спокойно, без тени волнения — Бела умел усыплять подозрения.

Детективы взялись за остальные шесть бочек. В каждой — тот же кошмар: обнажённое тело молодой женщины, задушенной, сохранённое в спирте. Всего семь жертв, аккуратно спрятанных в металлических гробах. Но на этом ужасы не закончились. Полицейские обыскали дом и участок вокруг него, и земля раскрыла ещё больше тайн. Под слоем почвы обнаружились другие тела, тоже сохранённые в спирте. Каждая жертва, даже те, что были закопаны, выглядела так, будто смерть настигла их совсем недавно. Лица оставались узнаваемыми, и, если бы у детективов были имена, опознать их не составило бы труда.

Пока морг забирал тела, а Цинкота гудела от сплетен, доктор Надь и его команда стояли перед домом на улице Кошута, пытаясь осознать масштаб происшедшего. Бела Киш, тот самый обаятельный жестянщик, которого все считали душой компании, скрывал за своей улыбкой нечто невообразимо жуткое. И пока война гремела где-то вдали, в этом тихом городке раскрывалась одна из самых мрачных страниц его истории.

Комната тайн

Перед доктором Кароем Надем, начальником полиции Будапешта, разверзлась самая мрачная загадка его карьеры. Июль 1916 года стал для него испытанием, которое требовало немедленных действий. Не теряя ни минуты, он связался с военными: если Бела Киш всё ещё на фронте, его нужно арестовать немедленно. Уже через час приказ о розыске разлетелся по армейским каналам. Затем Карой повернулся к дрожащей от страха миссис Якубец, экономке Белы, и начал её допрос. А что, если у Киша был сообщник? На всякий случай он велел почтовым и телеграфным службам в окрестностях задерживать любые сообщения, адресованные Беле. Новость о жуткой находке в Цинкоте уже гудела по городку и вот-вот должна была попасть на первые полосы будапештских газет. Карой не хотел, чтобы кто-то предупредил Киша или его возможных подельников.

Но дело оказалось сложнее, чем он ожидал. Тысячи венгерских солдат томились в плену, армия была в хаосе, а имя Бела Киш звучало так же буднично, как Иван Иванов в другой стране. В армии могли быть десятки, если не сотни, его полных тёзок. Это был поиск иголки в стоге сена.

Карой переключился на жертв. Улик в металлических бочках было катастрофически мало. На одной из вещей он заметил вышитые инициалы «К.В.», а на платке — едва различимые «М.Т.». Это всё, что у него было. В доме, который миссис Якубец два года содержала в идеальной чистоте, Карой нашёл её в кухне. Она сидела, сжавшись, словно боялась, что стены рухнут. «Пожалуйста, господин, — умоляла она, — я ничего не знала об этом кошмаре. Бела Киш был добр ко мне, хорошо платил».

Она провела Кароя и его детективов в спальню Белы. Они перевернули всё вверх дном, но ничего подозрительного не нашли. Тогда Карой заметил запертую дверь. «Это секретная комната Белы Киша, — тихо сказала миссис Якубец. — Он запретил мне туда входить и никому не велел пускать».

Она достала из фартука старомодный ключ и отперла дверь. Карой шагнул внутрь и замер. Комната была заставлена книжными шкафами, полными книг. Единственная мебель — большой письменный стол и стул. На столе Карой нашёл горы писем — переписка Белы с разными женщинами. А ещё альбом с фотографиями. Более сотни женских лиц смотрели на него со страниц альбома.

Сердце Кароя ёкнуло. Неужели жертв гораздо больше, чем те, что уже найдены в бочках? Он вернулся к письмам. Их было сотни, аккуратно разложенных по 74 пачкам — каждую от одной женщины. Все они откликнулись на газетные объявления Белы. Все мечтали о замужестве. Позже выяснилось, что Киш получил 174 предложения руки и сердца. С 74 женщинами он вёл переписку, каждой обещая брак.

Но письма раскрыли и другую правду. Бела не просто разбивал сердца — он обчищал этих женщин до нитки. Некоторые отдавали ему все свои сбережения. Самые ранние письма датировались ещё 1903 годом. Карой отложил их и прошёлся взглядом по книгам на полках. Его пробрал холод: многие из них были о ядах и способах удушения.

Как такое возможно? Как Бела Киш умудрялся переписываться с десятками женщин, приводить их в свой дом в Цинкоте, и никто — ни единая душа — не заподозрила неладное? Неужели никто не замечал, что творится за закрытыми дверями этого обаятельного жестянщика?

Обаятельный незнакомец

Доктор Карой Надь, сидя в кухне дома на улице Кошута в Цинкоте, смотрел на миссис Джон Якубец. Пожилая экономка, вся в напряжении, вдруг разразилась криком: «Я простая старушка! Не отправляйте меня в тюрьму!» Её голос дрожал, а глаза метались, словно искали спасения. Карой, сохраняя спокойствие, постарался её успокоить. Он знал, что сейчас каждый её слово может стать ключом к разгадке.

Когда миссис Якубец немного пришла в себя, она начала рассказывать. С 1900 года, когда 23-летний Бела Киш впервые появился в Цинкоте, она заботилась о его доме. «Он был таким красивым парнем, — вспоминала она, и в её голосе скользнула тёплая нотка. — Все его любили. Такой добрый, никогда бы и мухи не обидел. Однажды он нашёл пса со сломанной лапой, смастерил для него шину и выхаживал, пока тот не поправился. Это ошибка, он не мог убить тех женщин! Это кто-то другой!»

Она призналась, что за годы работы видела множество женщин, приезжавших к Беле. Но их имена? Она пожимала плечами. «Я почти не разговаривала с ними. Я всего лишь прислуга, приходила днём, а ночи проводила у себя дома. Что Бела делал с этими дамами — не моё дело. Они были городские, не то что я, крестьянка. Приезжали на день-два и уезжали».

Карой задавал всё новые вопросы, но миссис Якубец лишь сильнее впадала в панику. «Я невиновна!» — кричала она, её голос срывался на визг. Тогда Карой достал из кармана лист бумаги, найденный в столе Белы. «Видите это?» — спросил он, показывая ей завещание Киша. — «Он оставил вам немалую сумму денег». Миссис Якубец отшатнулась. «Я ничего об этом не знала», — прошептала она, и слёзы покатились по её щекам.

Карой и его команда обошли всех соседей Белы, опросили каждого, кто хоть раз с ним пересекался. И везде — одна и та же картина. Бела Киш был всеобщим любимцем. Обаятельный, улыбчивый, всегда готовый угостить вином или рассказать занятную историю. Для холостяка, да ещё такого привлекательного, как он, принимать у себя женщин казалось делом обычным. Никто не видел в этом ничего странного. Мужчины Цинкоты, особенно женатые, втайне ему завидовали, посмеиваясь над его бесконечным потоком городских жительниц. Но за этой маской дружелюбного парня скрывалась тайна, которую никто в городке даже не подозревал.

Зверь из Цинкоты

Доктор Карой Надь, погружённый в расследование, начал связываться с полицейскими участками в каждом городе, откуда приходили письма Беле Кишу. Постепенно он начал понимать, как этот человек заманивал своих жертв, не оставляя следов. Карой был прав: Бела не писал ничего, что могло бы его выдать. Вместо этого он размещал в газетах тщательно продуманные объявления в рубриках знакомств, всегда уточняя, есть ли у женщины деньги или имущество.

Если письмо приходило от женщины, живущей не слишком далеко, Бела наносил ей визит. Он осыпал её вниманием, тратил на неё деньги, угощал вином и дарил комплименты. Но за этой маской галантности скрывался холодный расчёт. Бела выспрашивал о родственниках. Его интересовали только те, у кого не было близких поблизости — те, чьё исчезновение никто не заметит сразу.

Письма, которые он получал после начала отношений, раскрывали мрачную правду: женщины отправляли ему деньги, порой всё, что у них было. Если Бела подозревал, что кто-то может обратиться в полицию, он действовал быстро. Эта женщина исчезала.

Карою удалось связать инициалы «К.В.», найденные на одежде одной из жертв, с Кэтрин Варга — привлекательной молодой вдовой из Будапешта. У неё был прибыльный швейный бизнес, который она продала, чтобы отправиться к своему будущему мужу, Беле Кишу, в Цинкоту. Когда Кэтрин исчезла, за ней не осталось никого, кто бы забил тревогу.

Затем последовал ещё один прорыв. В доме Белы нашли одежду с вышитым именем Джулианны Пашчак. Один из детективов Кароя покопался в старых судебных архивах и обнаружил, что Джулианна Пашчак и Элизабет Комерёми подавали иски против Белы Киша. Они обвиняли его в том, что он взял их деньги, пообещав жениться. Но дела заглохли — ни одна из женщин не явилась в суд и не была найдена.

К этому моменту Карой собрал достаточно улик, чтобы доказать, что Бела убил 30 женщин. Но из семи жертв, найденных в металлических бочках, опознать удалось только одну. Это было словно пазл, в котором не хватало половины деталей.

Однажды в кабинет Кароя пришли две женщины — миссис Стивен Тот и её невестка. Миссис Тот, с дрожью в голосе, рассказала о своей дочери Маргарет, которая уехала работать в Будапешт. Во время одного из визитов Маргарет представила своей матери Белу Киша. Тот уговорил миссис Тот дать ему денег, обещая жениться на её дочери. Но позже Маргарет обвинила Белу в том, что он отказался от своих слов. Когда миссис Тот приехала в Цинкоту, чтобы разобраться, Бела объяснил, что просто хотел отложить свадьбу, а Маргарет, разозлившись, уехала в Америку.

Карой, соединяя кусочки головоломки, восстановил события 1906 года. Когда Маргарет Тот приехала в дом Белы в Цинкоте, он заставил её написать письмо матери. В нём она говорила, что не может пережить позора отказа Белы и уезжает искать новую любовь в Америке. Как только письмо было готово, Бела задушил Маргарет, спрятал её тело в одной из металлических бочек и отправил письмо её матери.

Жертва войны?

Четвёртого октября 1916 года доктор Карой Надь, начальник полиции Будапешта, получил сообщение, которое заставило его сердце биться быстрее. Из сербского госпиталя сообщили, что солдат по имени Бела Киш умер от тифа ещё в 1915 году. Но не успел Карой переварить эту новость, как пришло ещё одно письмо: Бела жив и находится в том же госпитале. Не теряя ни минуты, Карой помчался туда. Госпиталь к тому времени уже был под контролем венгров, и надежда поймать монстра из Цинкоты казалась почти осязаемой.

«Кажется, мы нашли вашего человека», — сказал ему военный комендант, встречая Кароя на месте. Карой едва сдерживал волнение. Они добрались до госпиталя уже затемно, но когда вошли в палату, где, по бумагам, лежал Бела Киш, их ждал шок. На койке был мёртвый человек. Но это был не Бела. Каким-то образом Киш узнал о погоне и подменил себя телом другого солдата.

Карой вернулся в Будапешт с пустыми руками, но с твёрдым намерением не дать Зверю из Цинкоты ускользнуть. Он разослал предупреждения по всей Венгрии: Бела Киш жив и всё ещё на свободе. Страна загудела. Сообщения о нём сыпались отовсюду — от маленьких деревень до больших городов. Кто-то клялся, что видел его в 1919 году, прогуливающимся по одной из улиц Будапешта, будто ничего не случилось.

Спустя пять лет, в 1920 году, в полицейский участок во Франции явился подозрительный легионер из Французского Иностранного легиона. Он рассказал о своём сослуживце, который называл себя Хоффманом — псевдоним, который, как знал Карой, использовал Бела. Этот Хоффман хвастался, как ловко он умеет обращаться с гарротой — удавкой, которая оставляет мало следов. Полиция тут же отправилась в часть, чтобы допросить его, но Хоффман, как призрак, исчез, не оставив и намёка на своё местонахождение.

Позже венгерский солдат уверял, что Бела Киш сидит в румынской тюрьме за кражу. Другой утверждал, что он умер от жёлтой лихорадки в Турции. Но ни одно из этих сообщений не подтвердилось.

В 1932 году детектив по расследованию убийств из Нью-Йорка, Генри Освальд, прозванный коллегами «Камера» за свою феноменальную память на лица, был уверен, что видел Белу, выходящим из метро на Таймс-сквер. Огромная толпа помешала ему догнать подозреваемого. Но рассказ Освальда заставил многих поверить, что Киш, которому к тому времени было бы под семьдесят, мог осесть в Нью-Йорке, растворившись среди миллионов нью-йоркцев.

К 1936 году по городу поползли слухи, что Бела работает дворником в одном из жилых домов. Полиция нагрянула туда, чтобы проверить, но дворник, как и прежде, испарился, не оставив ни адреса, ни имени.

Как отметил Дэвид Эверит в своей книге «Человеческие монстры»: «несмотря на все эти предполагаемые путешествия Киша по миру, ему не приписали других убийств». Но это не значило, что Бела Киш остановился. Возможно, он просто стал осторожнее, и его новые преступления так и не связали с ним.

Белу Киша так и не смогли найти и привлечь к ответственности. Вероятнее всего, мы никогда не узнаем всей правды о нём. Его имя окутано тайной, а в воображении некоторых он превратился в нечто большее, чем просто человек — в зловещий миф.